101 способ сказать «нет» Контактной импровизации: Границы и доверие

Мартин Кео (Martin Keogh)

…важно, чтобы те, кто пробудились, бодрствовали,

Иначе сломавшийся строй может вновь отбросить их в сон.

Наши сигналы – да, нет, или может быть –

Должны быть ясны: тьма вокруг нас глубока.

Уильям Стаффорд

Контактная импровизация – это танец, приглашающий всё наше тело, всё наше существо к присутствию и готовности. Для того чтобы танцевать КИ, нам нужно развивать возможность доверять себе и нашим партнёрам. Мы взращиваем или губим это доверие собственной способностью или неспособностью устанавливать и уважать границы.

И после двадцати лет танца я всё ещё нахожусь в этом процессе. На пути я сталкивался со множеством вопросов: как дать понять, что вы ещё не разогрелись и не готовы танцевать, или что вы хотите завершить танец? Как устанавливать границы, если у вас есть физические ограничения, или вы работаете с травмой, или ваш партнёр нечувствителен? Что делать, если ваш возлюбленный чувственно танцует с кем-то другим, и вы ощущаете в этом угрозу? Как договориться с группой музыкантов, которые так увлечены совместной игрой, что кажется, вовсе забыли о танцорах, для которых они играют? Как найти общий язык с дуэтом, чей яркий и эмоциональный катарсис подавляет танец всех остальных в зале? Как эти границы договариваются и понимают друг друга?

Один из участников пришёл на мой мастер-класс, пылая яркой сыпью по всему телу. Когда я предложил участникам найти себе партнёра, все старательно избегали его, так что в пару с ним встал я сам. От того, что его сыпь может быть инфекционной, я чувствовал себя неуютно, а потому прямо спросил: «Это заразно?». Он ответил, что у него аллергическая реакция мастоцитоз, сопровождающаяся большим выбросом гистамина, который и вызывает появление пятен. Также он рассказал, что долго борется с ним, и что недуг этот абсолютно не передаётся. Это меня успокоило, и как я и наделся, класс подслушал наш разговор – после этого проблем с тем, чтобы найти партнёра, у него не возникало.

Мой друг и танцевальный партнёр приехал на Филадельфийский контактный фестиваль, где я преподавал и выступал. Мы предвкушали совместный танец, и под конец джема нам наконец выпала такая возможность. Когда мы танцевали, разные люди приближались к нам, чтобы влиться в наш танец. Несколько раз нам удавалось телесно дать им понять, что мы этого ещё не хотим. Когда одна из них настойчиво попыталась присоединиться к нам, я сказал: «Мы ждали этого свидания шесть недель, и нам нужно ещё какое-то время, чтобы побыть вместе». Позднее я общался с ней, и она подтвердила, что моё «нет» было ясным и вежливым для неё.

Я встретил случаи, когда сообщество помогает отдельным людям устанавливать личные границы. В середине 80-х многие женщины, танцевавшие на еженедельном контактном джеме в Беркли (Калифорния), жаловались на одного человека, завсегдатая джема. Я назову его Роланд. Они говорили, что танцевать с ним было неприятно, потому что он совершенно не осознавал границ. Им было трудно сформулировать, что именно он делает не так, это было их «ощущение». Одна из них сказала: «Танцевать с Роландом — всё равно, что возиться с безудержно восторженным щенком, который то и дело норовит поиметь твою ногу». Общее ощущение было таким, что он испытывает от танца возбуждение и крадёт нечто, что партнёры ему не предлагают.

Было не трудно заметить, что почти всякий раз, как на пороге зала появлялась молоденькая девушка, пришедшая на джем впервые, голова Роланда тут же всплывала, в какой бы части зала он не был. В следующую минуту он уже был рядом, предлагая просветить её относительно тонких моментов Контактной импровизации. Многих из них на джеме больше не видели.

Несмотря на многочисленные разговоры о Роланде, выходило так, что почти никто из женщин не заговаривал с ним об этом. Их смущала навязчивость этого мужчины, однако попыток высказаться напрямую практически не было. Помню высказывание одной из них: «С ним поговорить — что о погоде побеседовать, просто не будет никакого толка».

Роланд старался регулярно приезжать на Северокалифорнийский контактный джем (Northern California Contact Jam) – пятидневный джем в ретритном центре «Harbin Hot Springs». Он был здесь, когда я обучался на классе по сообщающимся границам Сью Стюарт — одной из организаторов. Как-то вечером я присутствовал при том, как две женщины присели рядом со Сью, жалуясь на Роланда. Они хотели, чтобы она на него повлияла.

«Вы с ним говорили?» — поинтересовалась Сью. Услышав отрицательный ответ, она спросила: «А что бы вы хотели ему сказать?». Обе женщины сформулировали то, что им хочется ему сказать. Одна из них произнесла: «Я чувствую, что ты сексуально возбуждаешься, во время нашего танца, и я не хочу танцевать и сближаться с тобой, пока ты не начнёшь контролировать свои сексуальные желания». Произнеся это вслух, она смогла потом отвести Роланда в сторону и поговорить с ним. Вторая не чувствовала решимости встретиться прямо, пока Сью не предложила сопроводить её и поддержать.

Я был впечатлён реакцией Сью на просьбу этих женщин: она помогла им самим найти выход из трудной ситуации, вместо того, чтобы позволить использовать себя в качестве авторитета. Роланд извинился, и пообещал, что постарается вести себя иначе.

Несколько месяцев спустя стало заметно, что поведение Роланда в танце изменилось, но только относительно постоянных участниц сообщества. Когда на джеме появлялась новая девушка, его радар по-прежнему вспыхивал. Несколько мужчин, и я в том числе, заметивших это, отвели его в сторону и с долей юмора высказали свои наблюдения. Мы поделились ощущением, что его поведение разрушительно для сообщества, и ему стоит либо перестать так действовать, либо отказаться от джемов. И хотя мы говорили это с лёгкостью, он понял тяжесть ситуации по тому, насколько многие из нас совпали во мнении. Роланд изменился, и сейчас, спустя десяток лет, всё ещё регулярно танцует, прекрасно принимаемый сообществом.

В данном случае ситуация разрешилась успешно как для Роланда, так и для группы. Однако, я слышал подобные истории, как о мужчинах, так и о женщинах, с не столь удачным исходом, когда всё заканчивалось просьбой больше не появляться в зале.

Из моего исследования того, что необходимо для развития ясных границ, вырос тренинг, который я назвал: «101 способ сказать «нет» Контактной импровизации». Основная его предпосылка в том, что пока у человека не появится решимость и готовность сказать чему-либо «нет», он не обретёт доверия и способности сказать этому же «да» во всей полноте. На этом тренинге мы изучаем физические и вербальные возможности сказать «нет» танцу, прикосновению, взятию на поддержку, отдаче веса, стремительности, манипуляциям.

Например, если кто-то пытается схватить меня и приподнять, когда я не хочу идти в поддержку, я могу уронить свой вес, и отодвинуть центр от центра партнёра. Я становлюсь слишком тяжёлым, для того, чтобы меня поднять — это ясное «нет». Знание о том, как сказать нет, я могу использовать в противоположном направлении: когда я хочу сказать «да» и воспользоваться возможностью взлететь, я уже ощущаю, как стать легче, поднимая свой центр и располагая его на корпусе моего партнёра.

То же самое и с прикосновениями. Мне нужна уверенность в себе и готовность убрать чью-либо руку (хоть физически, хоть словом), когда я не хочу телесного контакта или манипуляции со стороны партнёра. Доверяя своей способности устанавливать границы, я могу выбрать противоположное — и открыться касанию.

В своей «Маленькой книге о Тени человека» (A Little Book on the Human Shadow by Robert Bly) Роберт Блай предлагает интересный образ. В нашей душе есть дверь. Когда мы маленькие, дверная ручка находится снаружи, и люди могут входить и выходить, когда им вздумается. Когда мы взрослеем, мы учимся переносить её внутрь, и выбираем, когда и для кого открывать и закрывать эту дверь. Если мы знаем, что можем её закрыть, нам легче отворять её, и приглашать людей войти.

Для тех, кто начинает заниматься Контактной импровизацией, восприятие ощущений в собственном теле и соединение с ними порой оказывается вызовом. Это может быть следствием того, что в детстве сквозь их дверь шли напролом. Те, чьи границы были разрушены, могут создавать щит или защитную броню, которая не позволяет им полностью соединяться со своим телом и с миром. И для них особенно важно развивать это умение выстраивать границы, знать, что их дверная ручка находится внутри. Обретая способность выражать свои пределы, они могут начать распускать защитные слои, приглашая море возможностей в контактный танец, а затем и в свою жизнь.

Каждый несёт ответственность за самого себя – это базовый принцип Контактной импровизации. Я единственный, кто может находиться внутри моего тела, следовательно, часть меня должна всё время быть осознанной – часть, которая чувствует и взаимодействует (физически или вербально) с моими потребностями, ограничениями и желаниями. Мне нужно заботиться о своей безопасности и убеждаться, что я не причиняю вреда другим. Твёрдое следование этому принципу – один из путей к тому, чтобы переместить ручку на внутреннюю сторону двери.

Во время «101-го способа сказать «нет»» я обучаю ещё одному навыку для повышения безопасности в ситуациях с энергичными движениями – это быстрый отклик. Мы учимся коротким возгласам для моментального привлечения внимания: «Стой!», «Назад!», «Жди!» (я перестал использовать «Нет!», потому что у него множество оттенков, и те, у кого есть дети, знают, что «нет» часто пытаются проверить). Мы также тренируемся выкрикивать названия отдельных частей тела, где возникла или может возникнуть боль: «Колено!», «Нога!», «Шея!». Это редко используется в практике, но знание о такой возможности душевно успокаивает и позволяет нам распахивать дверь более спортивным, акробатическим и головокружительным танцам.

Готовясь к тренингу, я хотел найти упражнение, которое бы ясно показало, как способность говорить «нет» рождает ещё большую возможность для «да». Итогом этой работы стало упражнение «Две реки».

Я начинаю это упражнение только после того, как группа уже наработает какую-то совместную историю. Первый участник или участница – принимающий, ложится на спину. Двое других – «две реки», прикасаются к нему медленными плавными движениями, руководствуясь сигналами принимающего. Когда принимающий перекрещивает руки на груди, это означает: «Не прикасайтесь ко мне». Если он располагает руки на полу по бокам это значит: «Прикасайтесь деликатно, как если бы мы были в общественном месте». И когда руки лежат за головой, это читается как «Можете касаться меня везде и всюду, без ограничений». Принимающий может менять положение своих рук в любое время.

Прикосновения могут быть успокаивающими, заботливыми, чувственными или сексуальными, но принимающий всё время отмечает то, что он/она принимает. Открывает и закрывает речные шлюзы. В независимости от того, что показывают руки принимающего, «две реки» прикасаются только там, где комфортно им самим.

Участники ясно замечают, что если в упражнении не было полной остановки «Не касайтесь меня вообще», то и не возникает предложения тотального «да» для касаний всюду. Когда границы ясны и видимы, люди могут попросить больше, чем когда их нет. Со всем чувством совместности, которое неявно подразумевается в КИ, явное выражение совместности привносит больше спокойствия во все молчаливые соглашения, рождающиеся в танце каждый миг.

После тренинга с упражнением «Две реки» один из участников прислал мне цитату из Уильяма Блейка:

«Ты не узнаешь никогда, что такое «достаточно», пока не познаешь, что такое «больше, чем достаточно». Похоть козла – щедрость Божья. Дорога излишеств приводит ко дворцу мудрости».

Стив Пэкстон как-то сказал: «Контактная импровизация – это не танец желёз», в том числе имея в виду, что это не сексуальный танец. Я частенько слышу: «Я люблю КИ, потому что это способ без сексуальности быть телесным, игривым и нежным с другими людьми».

Но для меня это не так. Для меня это способ всегда осознавать себя сексуальным существом. Каждый мой вдох сексуален. Я ощущаю экстаз, танцуя с женщинами, и гордость от того, что я мужчина, танцуя с мужчинами. Я не могу ампутировать эту часть себя.

Разумеется, я не хочу, чтобы мои партнёры ощущали, будто я использую танец для сексуального удовлетворения. Иногда я представляю, что наш танец — это ухаживание, длящееся сотню лет, и у нас нет стремления чего-либо добиться друг от друга. Не закрывая никакие из сторон своей личности, я могу осознанно танцевать и с этой пряной частью. Искренний и непосредственный Контакт влечёт за собой отпускание попыток получить какую-либо выгоду из нашего взаимодействия. В этом отпускании можно танцевать, сохраняя свою сексуальность живой.

Во время танца мы всё время сверяем наши ощущения. Примешь ли ты мой вес? Можем ли мы ускориться? Можем ли мы двигаться очень-очень медленно? Бывает, я встречаю партнёршу, совпадая в чувствах с которой, мы вносим в наш танец энергию эротики и обольщения. Мы движемся к общему центру, исследуя, что будет приятным для нас обоих. Такой взаимообмен безопасен, потому что мы ведомы нашими ощущениями: что сейчас, в условиях джема, уместно?

Я наблюдаю за своими детьми, играющими с друзьями на заднем дворе: их импровизированные игры – постоянная проверка и установка границ. То они играют в знаменитых палеонтологов, откапывающих самого огромного динозавра в мире. То они — строители империи, носятся повсюду с мечами и картонными щитами, на животе заползают под изгороди в свои крепости – создают и нарушают правила своей игры, передоговариваются вновь. Порой всё решается жестом или одним словом, иногда игра полностью останавливается, пока они продумывают новые законы. Они всё время поддерживают поток внимания и энергии ясным и сбалансированным. Это очень похоже на то, что мы делаем в нашем танцевальном сообществе.

На Северокалифорнийском контактном джеме согласование границ продолжалось годами. Группа спорила о том, насколько должно быть структурировано пространство джема, как много должно быть эмоциональных переживаний или музыки. В течение первого десятка джемов, после установления наших гласных и негласных соглашений, мы столкнулись со множеством явных расхождений во взглядах. Со временем мы поняли, что простое слушание друг друга – всё, что нужно, для того, чтобы найти равновесие между противоположными желаниями. Присутствие в конфликте и слушание каждого из участников позволяет ситуации разрешиться естественным образом.

Я заметил, что наиболее конфликтные джемы, оказывались и самыми искренними, завершаясь подчас слезами благодарности. Когда мы целиком включались в процесс испытания и установления границ, возникало ощущение познания, соединения, чувство, что наша группа живая. Всё это рождало глубокую благодарность по отношению друг к другу.

Быть в группе танцоров и заниматься этой непреходящей работой по прояснению границ, это как жить в машинке для шлифования камней, где камешки несколько дней вращаются в контейнере, полируя друг друга. Пока мы учимся чувствовать и выражать наши границы, мы сталкиваемся, трёмся и бьёмся, как физически, так и фигурально. Скругление наших острых углов может быть болезненным, но со временем, становясь более гладкими, мы медленно раскрываем драгоценные самоцветы, таящиеся в нас. И начинаем высоко ценить живое существо, называемое «сообщество», которое помогает нам развивать всю большую способность говорить «Да» – и в танце, и в жизни.
Материал предоставлен — CONTACT QUARTERLY JOURNAL (contactquarterly.com) Vol. 28 No. 1, Зима / Весна 2003
Интернет-версия: http://martinkeogh.com

Перевод на русский язык: Константин Иманкулов.

Фото: Ирина Попова (CIC-fest, 2016 г).