Почему стоя?

«Нам не остаётся ничего другого, кроме как наблюдать за собственными действиями. И если наблюдать достаточно долго, можно увидеть много интересного. Так что давайте стоять». [Из беседы со Стивом Пэкстоном]

Фото © Michal Lahav: Стив беседует с участниками Брайтенбуш-джема, Орегон, 2014.

Зачем нам стоять?

Стив Пэкстон (Steve Paxton) о связи между «маленьким танцем», страхом сцены и состоянием потока в контактной импровизации

редактор — Карен Нельсон (Karen Nelson)

В марте 2014 года Стив принял участие в двух беседах о КИ на Брайтенбуш-джеме, ежегодном джем-фестивале в штате Орегон, США. Чтобы сделать материал второй беседы доступным для тех, кто не был на предыдущей встрече, Стив включил запись первого выступления и сопровождал её комментариями. Для удобства чтения текст второй беседы выделен цветом (Беседа 2) и расположен с отступом.

Когда-то контактную импровизацию было сложно не то что понять, но даже представить.

Почему КИ было сложно представить? Во многом потому, что импровизация рождается непосредственно в момент исполнения.

Помню растерянность моих друзей-импровизаторов, когда мы только начали исследовать КИ; мы ещё ни разу не сталкивались ни с чем подобным.

Нам были нужны упражнения, с помощью которых мы могли бы понять форму контактной импровизации, — пусть пока никто и не знал, что она из себя представляет. Пример такого упражнения — «контакт головами». Вы встаёте лицом к партнёру, соприкасаетесь лбами и ощущаете «маленький танец» друг друга. Так, наблюдая за рефлексами партнёра, вы настраиваетесь с ним на одну волну.

Том Гибинк: Ты говорил, что есть ещё третья составляющая…

Стив: Если каждый из партнёров следует за «маленьким танцем» другого, возникает третья составляющая.

Прежде чем мы разобрались, что такое КИ, нам пришлось научиться правильно падать и сформировать правильные рефлексы. Уже тогда я догадывался, что танцующие КИ будут перемещаться по всему пространству самым невообразимым образом — возможно, очень быстро. Поскольку я занимался айкидо, я знал, как правильно падать и перекатываться, — и делился этими знаниями с другими. Что касается рефлексов, то я был уверен, что их можно выработать, подобно привычкам. Просто нужно было найти способ это сделать.

«Маленький танец». Участники группы наблюдают за ощущениями в теле. По просьбе Стива Лиза Уэллс делится своими впечатлениями.

фото © Linda Hunnicutt

Как танцор, я регулярно выступал на сцене. И, естественно, считал, что КИ нужно показывать зрителям. Однако ребята были к этому не готовы.  На занятиях они потрясающе танцевали вместе, но стоило им оказаться перед зрителями, как вся магия пропадала. Танцоров охватывал страх сцены. Они начинали тушеваться, слишком стараться; их движения были предсказуемы и однообразны. Одним словом, импровизация медленно, но верно превращалась в псевдоимпровизацию. Подобная перемена в поведении танцоров была чревата серьёзными последствиями, ведь в таком состоянии они не могли позаботиться о своей безопасности.

Самое крайнее проявление страха сцены — это ступор. Нам нужно было придумать, как его избежать. Чтобы адекватно реагировать на происходящее даже в условиях очень динамичного танца (а у КИ был такой потенциал), контактникам требовались соответствующие рефлексы. Так возникла идея «маленького танца».

Почему «маленький танец»? Во-первых, это полная противоположность активному движению. Во-вторых, это сольная, а не дуэтная форма. В-третьих, стояние абсолютно естественно для человека. Это одно из базовых положений тела. Самое главное, в нём легко можно наблюдать за внутренними процессами.

Это понятно? На тот момент ещё никто не получил травмы, танцуя КИ, и меня очень волновало, насколько мы можем себе доверять. За ужином Линда [Ханикатт] говорила о взаимоотношениях хищника и жертвы. Мне кажется, это удивительно точное описание перформанса. Вспомните, как гепард смотрит на антилопу. Или кошка — на мышь. Хищник наблюдает за жертвой не отрывая глаз. Точно так же публика смотрит на танцоров. Поэтому очень важно, чтобы танцующие не уподоблялись жертвам, иначе в зрителе может пробудиться хищник.

Имитация КИ во время выступления потенциально опасна. Стараясь выглядеть эффектно, вы выпадаете из состояния потока, столь естественного для вас во время разогрева, когда вы следуете за своими ощущениями и даже не думаете о том, что на вас кто-то смотрит. Полагаю, когда человек оказывается на сцене, в его теле происходят химические изменения. Это нельзя предотвратить, но можно принять как данность. Если бы я назвал своё выступление не беседой, а перформансом, то сейчас чувствовал бы себя совсем по-другому.

Когда вы стоите неподвижно, у вас есть возможность наблюдать за рефлексами, которые помогают вам сохранять равновесие.  Во время этой практики все тело должно быть расслаблено, колени — слегка согнуты. Нужно просто позволить конечностям отдаться притяжению Земли, а позвоночнику, наоборот, вытянуться вверх. Спустя какое-то время вы ощутите микродвижения, которые ежесекундно совершает тело, чтобы удержать равновесие.

Когда мы двигаемся, в теле происходят тысячи мельчайших реакций, которые наше сознание просто не способно отследить. Однако оно способно заметить, что делает тело, чтобы сохранить равновесие в положении стоя. Со временем, путём тренировок, можно научиться быстро восстанавливать баланс даже в динамике.

Всё, что нам доступно, — это наши ощущения и банальные явления вроде дыхания, сердцебиения и пульса. Когда мы стоим неподвижно, у нас есть возможность наблюдать за рефлексами, которыми мы не в силах управлять.

В «маленьком танце» участвует всё тело, так что в зону нашего внимания попадают все происходящие в нём явления. И мы осознанно за ними наблюдаем.

Приведу пример. Вы играете в пинг-понг. По мере тренировок ваша игра становится всё более уверенной и динамичной. В какой-то момент вы начинаете играть так быстро, что решающим становится каждое движение.Вы погружены в процесс, ощущаете полный контроль над ситуацией и действуете с фантастической скоростью. Это состояние потока.

Во время «маленького танца» вы наблюдаете за рефлексами, которые позволяют вам сохранить вертикальное положение. Спустя некоторое время вы начинаете отслеживать всё больше и больше явлений, ведь за доли секунды тело совершает сотни микродвижений, чтобы удержать равновесие. Вы быстрее и яснее осознаёте происходящее и замечаете всё больше нюансов.

Наблюдая за столь быстрым, но при этом безопасным движением, вы приучаете тело танцевать точно так же. Какой бы динамичной ни была КИ, она не сравнится по скорости с «маленьким танцем».

«В КИ волнение может сослужить дурную службу, ведь твоя безопасность напрямую зависит от твоих рефлексов и рефлексов твоего партнёра». [из беседы со Стивом Пэкстоном]

Фото © Michal Lahav: Марк Янг и Дороти Дэстер на Брайтенбуш-джеме, Орегон.

Сегодня утром я наблюдал потрясающий дуэт. В 1972 году я и представить не мог, что КИ будут танцевать на таком уровне.В какие-то моменты мне казалось, что уж что-что, а сознание танцоров точно не управляло этим процессом. Завораживающее зрелище! Что ж, если контактную импровизацию теперь танцуют на таком уровне, неудивительно, что она популярна во всём мире.

Алито Алесси: Вчера Дороти [Дэстер] и Марк [Янг] танцевали на такой высокой скорости, что в какой-то момент она буквально взлетела с его плеча, как вертолёт. А он поднырнул под неё, чтобы она не рухнула на пол.

Стив: Эх, жалко, я не видел. Вы поняли, что произошло?

Дороти: Сначала мы танцевали на обычной скорости. Потом стали двигаться быстрее. Я это заметила, но возражать не стала. Потом мы ускорились ещё больше – и я оказалась на полу.

Марк: Когда Дороти слетела с моего плеча, я понял, что теряю контроль над ситуацией. Единственное, что мне пришло в голову, — это попробовать замедлить её падение… Обошлись без синяков.

Стив: Как недавно сказал Том, когда падаешь при спуске на лыжах, падению лучше не сопротивляться. То же самое и с перекатами в айкидо.Если вы продолжите двигаться в потоке энергии, могут произойти настоящие чудеса. Например, у вас не будет синяков.

Том: Я видел, как вы танцевали. У меня аж дух захватило.

Дороти: Я чувствовала себя в полной безопасности. Даже не поняла, как оказалась на полу.

Стив: Спасибо, что выжила.

Думаю, если какая-то составляющая КИ и будет утрачена, то это будет «маленький танец».Поиск кратчайшего отрезка времени, за которым может уследить сознание, прекратится. В КИ не должно быть спешки. Если вы с партнёром потратите 20 минут на то, чтобы замедлиться и по-настоящему настроиться друг на друга, у вас может родиться удивительно красивый, лёгкий и совершенно безопасный танец.

В общем-то, затем мы и стоим — чтобы научиться быть в моменте и сохранять равновесие в любой ситуации. Не знаю, насколько полезно это упражнение.Не факт, что Дороти и Марк остались невредимы только благодаря «маленькому танцу». Но именно для таких ситуаций и была придумана эта практика. Я надеялся, что она принесёт плоды. Это как с медитацией. Зачем она нужна? Зачем нам просто так сидеть? У нас ведь столько дел. Она нужна, чтобы получить разнообразный и глубокий опыт.

«Надеюсь, размышления о КИ, которыми вы делитесь друг с другом, будут способствовать развитию этого танца». [Из беседы со Стивом Пэкстоном]

Фото © Linda Hunnicutt: Стив беседует с участниками джема.

С середины 1980-х гг. основатель контактной импровизации Стив Пэкстон является регулярным участником Брайтенбуш-джема, который ежегодно проходит в штате Орегон. По просьбе создателей мероприятия, Алито Алесси и Карен Нельсон, Стив также провёл на джем-фестивале несколько мастер-классов. Наблюдения, сделанные танцорами в ходе занятий, были опубликованы в CQ и задали джему особый исследовательский тон. Благодаря совместным усилиям участников и организаторов джема Алито Алесси и Сары Золброд (JointForcesDanceCompany), Брайтенбуш-джем остаётся идеальным местом для глубокого погружения в КИ. [Карен Нельсон]

аудиозапись — Том Гибинк (Tom Giebink); расшифровка аудиозаписи и корректура текста — Абби  Джаффе (Abbi Jaffe) и Сара Золброд (Sara Zolbrod);

Материал предоставлен — CONTACT QUARTERLY JOURNAL (contactquarterly.com) Зима / Весна 2015
Интернет-версия: https://contactquarterly.com/cq/article-gallery/view/CQ-40-1-Paxtoncompressed.pdf

перевод на русский язык — Александра Николаева.